Династия строгановых. Происхождение строгановых Чем занимались строгановы

Историки сравнивают знаменитую династию купцов и промышленников Строгановых, одновременно как с богатейшими немецкими банкирами конца XV – XVI века Фуггерами, так и с испанскими кондотьерами Пиззаро и Кортесом, покорявшими американские земли. Строгановы происходили из разбогатевших поморских крестьян. Русский Север, включавший Поморье, и Северо-запад – особые русские регионы, которые, по наблюдениям историков, в XVI веке имели несомненный потенциал буржуазного развития. Пример династии Строгановых это убедительно иллюстрирует, как и то, что возобладавшее в стране крепостничество не дало шанса реализовать тогда данный потенциал. Расцвет дома Строгановых приходится на время, когда во главе его встал 18-летний Аника Федорович (1497 – 1570), осевший в Сольвычегодске, который на столетия станет родовым гнездом и центром управления огромными вотчинами. Вместе с сыновьями Аника закладывает основы будущих обширных промыслов и земельных владений. Государство, заинтересованное в заселении нового края и развитии его хозяйства, широко раздает налоговые льготы новоселам и местным промысловикам. Наиболее активный среди них – Аника Федорович, в числе многих других он занимается в Сольвычегодске соляным промыслом. Неуклонного его расширения Аника добивался за счет разорения и скупки соседних участков. Не брезговали Строгановы и ростовщичеством: давая ссуды под большие проценты, они приобрели немало земель, отбирая их за долги и закабаляя самих должников. Со временем дом Строгановых стал надежным и безотказным банком для главы государства, широко предоставляя ему кредиты и получая от царя новые пожалования и льготы. Вскоре Анике принадлежала значительная часть самого Сольвычегодска, он возглавил и местное самоуправление в уезде, причем его голос был иногда весомее всех остальных вместе взятых. Именно как глава местного самоуправления Аника, наряду с другими его членами, получал правительственные задания по организации сбора государственного налога – «оброчного хлеба». Широкие операции с зерном стали одним из самых доходных занятий дома Строгановых, бравших подряды на его поставки большими партиями.

Вкладывал Аника средства и в разведку местных болотных руд, а затем – в производство из них железа, необходимого для обустройства соляных варниц, так как привозить его было слишком дорого. Добывалась и вновь разведанная медь. В хозяйстве Строгановых появляются свои кузницы, в которых зависимые люди и холопы ковали «солеваренную снасть» и буровой инструмент. Разведав рудные месторождения, Аника Строганов добивался передачи их в свое владение или оброчное пользование опять-таки на льготных основаниях.

Организуя производство на новых территориях, заселяя свои все увеличивающиеся владения (всего, по некоторым подсчетам, на Строгановых в конце жизни Аники Федоровича работали уже около 6 тыс. чел.), накапливая огромные богатства, Аника Строганов с сыновьями сумел стать незаменимым для русского престола и как банкир, и как торговый агент, исполнявший поручения, связанные с интересами государственной казны. В частности, Строгановым поручили наблюдать за выполнением условий, на которых англичане получили разрешение на экономическую деятельность в России. При этом сами контролеры сумели извлечь выгоду и из этих контактов: переняли у англичан передовой для того времени способ плавки железной руды. Строгановы со временем все чаще поставляют разнообразные товары ко двору требовательного, капризного и скорого на расправу Ивана IV. Редкое умение угождать царю и реально быть ему полезными помогло Строгановым избежать беды в нелегкое время его правления: в 1566 г. они были приняты со своими владениями в привилегированную часть общества – вошли в состав опричнины, а не остались в подвергавшейся систематическому разграблению земщине. Главным богатством аграрной страны, шедшей к торжеству крепостного права, оставалась земля, и Строгановы приобретают вотчины, используя все доступные средства. С 1558 г. у них появляются пожалованные царем обширные пермские вотчины. Как вотчинники, обязанные поставлять на государеву службу свои отряды, Строгановы обладали серьезным военным потенциалом – известен случай посылки ими за свой счет к Серпухову для противостояния напавшим крымским татарам тысячи казаков в полном вооружении. Уже как агенты расширявшегося на восток государства Строгановы получили задание оборонять там границу. Хозяйство в новых владениях налаживается по образцу Сольвычегодского, причем сразу в больших масштабах. Строгановы строят городки и остроги, устраивают соляные варницы, организуют железоделательное производство, нередко при этом вытесняя с лучших мест аборигенное население или же закабаляя его.

Особую роль в хозяйстве Строгановых играла торговля пушниной. Еще в Сольвычегодске они скупали меха, привезенные коренными жителями Печоры, Приуралья, Оби. Дополнительно к известным с новгородских времен методам грабежа и неэквивалентного обмена пушнины на железные изделия, спирт, галантерейные товары и т.п. Строгановы с успехом практикуют иные способы. Они заводят дружбу с аборигенами, немало которых появляется и среди Строгановской дворни, что было очень важно: знание языков способствовало успеху в проникновении на новые территории. Люди Строгановых ездят в настоящие экспедиции за Урал, разведывая пути, изучая образ жизни и быт местных народов. Результат этой гибкой политики – невероятно быстрое обогащение Строгановых, концентрация у них наилучших мехов, что позволило им постоянно поставлять ко двору и для нужд внешней политики эту «валюту» тогдашнего времени. В результате своей многообразной деятельности Строгановым удалось занять ключевые позиции в русской экономике, распространить свои операции на всю страну. Однако Север и Северо-восток как источник неисчерпаемых богатств всегда привлекают их особое внимание. Так, они участвуют в освоении Арктики – в XVI в. на Новой Земле людьми Строгановых была основана промысловая колония для добычи морских животных и рыбы, ворвани, пушнины.

Строгановы поддерживали наилучшие отношения не только с государством, но и с церковью. Дальновидный и хитрый предприниматель, крутой хозяин Аника Федорович Строганов был набожным православным христианином, и жизнь свою окончил монахом. Рядом с варницами он возводит церкви, в его кузницах мастерски выковывают для них решетки и переплеты окон. В его владениях появляются первые иконописцы, а при сыновьях и внуках Аники – и собственные иконные и книгописные мастерские. Стремясь устроить и украсить свои церкви, Строгановы не жалели денег на покупку в Москве дорогой церковной утвари, а также привозимых греческими торговцами святых мощей. Строгановы жертвовали крупные вклады в монастыри, в том числе и в основанный Аникой в пермских вотчинах Пыскорский монастырь. Сам Аника Федорович сумел собрать большую библиотеку рукописных и печатных книг, тем же пристрастием отличались и его наследники (при внуках Аники библиотека насчитывала около 2 тыс. книг), которые продолжали строить в своих вотчинах замечательные храмы, покровительствовать развитию древнерусского изобразительного и певческого искусства.

Сыновья – Яков, Григорий и Семен продолжили дело отца. Они начали строить укрепленные поселения на реках Чусовой и Сылве, ставили городки и остроги, принимали к себе множество промышленных и вольных людей, вели войны с черемисами, башкирами и остяками, а с помощью казаков Ермака – и с татарами Кучума. Таким образом, они расширили свои владения до Западной Сибири. Царь Иван Грозный в награду за покорение Сибири пожаловал им на Волге местечки Большая Соль и Малая Соль, а по обе стороны Уральского хребта – все пустующие земли, какие они смогут занять и удержать за собой; освободил их от пошлин; дал право судить и распоряжаться людьми, жившими на их землях, без ведома тиунов и даже царских наместников; освободил от обязанности возить и кормить послов; позволил иметь собственное войско на их содержании, возводить собственные крепости.

Владения и капиталы семьи Строгановых расширили и преумножили внуки Иоанникия (Аники) Федоровича, двоюродные братья Максим Яковлевич и Никита Григорьевич. Они оставили след не только в семейной хронике Строгановых, но и во всей российской истории.

Братьям Максиму Яковлевичу и Никите Григорьевичу, а также их дяде Семену Иоанникиевичу достались обширные владения. Они произвели раздел всего имущества и земель на три части. Интересен этот раздел тем, что во время него было составлено полное описание владений Строгановых в так называемой «Сотной книге». Оказалось, что к моменту раздела (1579 год) во владении Строгановых только земли было более восьми миллионов десятин. Семен Иоанникиевич, как старший член семьи, остался на обжитых Строгановских землях в Сольвычегодске, а Максиму и Никите достались Прикамские, Пермские и Зауральские территории.

Земли эти находились в непосредственном окружении инородцев и в значительной своей части располагались на их территориях. Военные набеги местных племен при этих условиях были неизбежны. Кроме того, в расширении влияния Строгановых видел серьезную угрозу и сибирский хан Кучум. Братьям Строгановым приходилось строить укрепленные городки и остроги и содержать большое количество военной силы для защиты своих людей и промыслов от набегов и разорения. У них были средства на эту защиту, но им катастрофически не хватало людей, способных на ратное дело. Строгановы со свойственной им сметливостью нашли выход из этого положения.

В то время лихими набегами на Волге и Хвалынском (Каспийском) море прославилась ватага, предводителем которой был Ермак. Входили в эту ватагу также известные в то время атаманы Никита Пан, Яков Михайлов и Иван Кольцо (ставший впоследствии одним из героев исторического романа А.К. Толстого «Князь Серебряный»). Строгановы послали к казакам «ласковую грамоту», в которой предлагали оставить разбой и поступить к ним «на службу честную» и стать «воинами царя Белаго». По сути, они предлагали казакам заниматься хорошо известным им ратным делом без контроля военного начальства и на выгодных условиях.

Имея столь значительную военную силу, Строгановы не стали останавливаться на достигнутом. Им необходимо было избавиться от постоянной угрозы их благополучию и процветанию. Еще их дед, Иоанникий Федорович, указывал на грандиозные перспективы торговли с Сибирью. Завоевание этого региона имело огромное значение для всего государства.

В 1581 году Максим Яковлевич и Никита Григорьевич Строгановы полностью снарядили большой военный отряд во главе с Ермаком для похода в Сибирь, включив дополнительно в войско Ермака Тимофеевича значительное число своих людей. Снаряжение это обошлось им в огромную по тому времени сумму – около двадцати тысяч рублей, что было бы не под силу даже государственной казне. Основной целью похода Ермака было уничтожение власти хана Кучума, что позволило бы беспрепятственно захватить сибирские земли и обезопасить торговые пути, и завоевание поселения Мангазея, окрестности которого изобиловали пушным зверем. На самом деле, поход Ермака одной лишь Мангазеей не ограничился. С 1581 по 1584 год в результате нескольких крупных кровопролитных сражений и множества более мелких вооруженных столкновений с местным населением Сибирское ханство Кучума, простиравшееся по рекам Type, Тоболу и Иртышу, было разгромлено. О походе Ермака Тимофеевича в народе было сложено множество легенд и преданий, по некоторым из которых Ермак уже после победы над ханом Кучумом утонул в Иртыше во время ночного разведывательного рейда. Несмотря на успехи сибирского похода и всю его важность для страны, не обошлось, как в большинстве больших начинаний, без кляуз и доносов. Чердынский воевода, воспользовавшись набегом местных племен на пермские земли Строгановых, донес царю о «самоуправстве» Максима и Никиты, о том, что братья Строгановы самовольно послали в Сибирь разбойный отряд казаков, оставив без охраны пермские территории. На самом же деле еще предки Максима и Никиты Строгановых по царской грамоте имели право воевать с Сибирью, не испрашивая всякий раз на то соизволения государя.

Царь Иван был рассержен и отправил Строгановым «гневную грамоту», обвинив их в «воровстве и измене». Чтобы не подвергнуться опале, Строгановы должны были лично объясниться с царем и спешно выехали в Москву. Известия о походе Ермака были самыми благоприятными, он одержал несколько крупных военных побед, и к тому же в Москву вовремя подоспел посланный Ермаком Тимофеевичем Иван Кольцо, свидетель успешного похода. Максим Яковлевич и Никита Григорьевич Строгановы подробно описали государю всю историю и цели сибирского похода и просили завоеванные земли «взять под царскую руку». Строгановы были реабилитированы. Царь не только перестал гневаться на них, но и предоставил им право беспошлинной торговли на завоеванных их радением территориях.

Вступив на престол, Федор Иванович подтвердил право Строгановых на все дарованные им его предшественниками владения и льготы. Уже во время его царствования братья Максим и Никита Строгановы оказывали необходимую Москве военную помощь. А в смутное время они предоставляли своих ратников для борьбы с поляками и пожертвовали в опустевшую государственную казну значительные денежные суммы. В отличие от многих других богатых людей, получавших из казны заклады под свои денежные ссуды, братья Строгановы отказались от закладов и не приняли назад своих денег. Они «прибыли себе не искали, а служили и работали великому государю и всему Московскому государству верою и правдою во всем»". В 1610 году благодарный Строгановым царь Василий Шуйский, никогда не встречавший от них отказа на свои просьбы, повелел им, их потомкам и потомкам Семена Иоанникиевича писаться с «-вичем» и даровал им особое звание «именитых людей», которое носили только Строгановы.

От третьего сына Семена Иоанникиевича, Андрея Семеновича, пошла единственная семейная линия, давшая множество потомков. Андрей Строганов, как и его двоюродные братья Максим и Никита, помогал царю Василию Шуйскому деньгами и военной силой. Большую помощь оказал он воеводам Д.Т. Трубецкому, Д.М. Пожарскому, а также Прокопию Ляпунову в борьбе с поляками и был включен грамотой Василия Шуйского в число «именитых людей». Сын Андрея Семеновича, Дмитрий Андреевич, вместе со своим двоюродным братом Федором Петровичем, продолжая семейные традиции, оказывали всемерную поддержку первым государям Романовым, Михаилу Федоровичу и Алексею Михайловичу. Они сыграли важную роль в отражении серьезных набегов башкир и татар на Прикамье.

У Дмитрия Андреевича был один сын Григорий (1656 – 1715), который остался единственным наследником всех неисчислимых владений и капиталов Строгановых. Так же, как и его предшественники, Григорий Дмитриевич оказывал широкую поддержку государственным начинаниям. Очень щедрой была его денежная помощь Петру 1, и особенно важна она была во время Северной войны, когда, кроме денежных пожертвований, Григорий Строганов на свой счет построил и снарядил фрегат. Петр 1 высоко ценил помощь Строганова. Он подтвердил его право на все владения и существенно расширил их восемью жалованными грамотами. Григорий Дмитриевич Строганов был последним «именитым человеком», трем сыновьям его в 1712 году Петр даровал за заслуги предков баронский титул. Александр, Николай и Сергей Строгановы, сыновья Григория Дмитриевича, были не только первыми баронами в этой семье, но и первыми ее членами, вступившими на государственную службу. Благодаря своему богатству и личным качествам они заняли высокое место при дворе. На свадьбе с княжной Шереметевой старшего из братьев, Александра Григорьевича, посаженым отцом был сам император Петр 1, причем «довольно на том браке изволил веселиться купно с государынею Императрицею, их высочествами принцессами и прочими знатными особами». Впоследствии Александр Григорьевич еще дважды вступал в брак и через замужество своих дочерей породнился с князьями Голицыными и Шаховскими. Александр Григорьевич был образованным человеком и, как и все члены его семьи, щедрым благотворителем. Его брат Сергей Григорьевич был, кроме того, знатоком и покровителем искусства. В своем доме, выстроенном самим Растрелли, Сергей Григорьевич основал прекрасную картинную галерею.

К сожалению, соляной промысел братьев Строгановых в то время переживал кризис. Для этого были объективные причины. Александр, Николай и Сергей Строгановы, как и предыдущие поколения этой семьи, столкнулись с нехваткой людских ресурсов в малонаселенных пермских землях. Добыча соли для поставки в казну и ее транспортировки в Нижний Новгород (по условиям, подписанным еще Григорием Дмитриевичем) требовали огромного количества рабочих рук. До 1742 года эта проблема решалась путем привлечения бродяг, беглых и беспаспортных, которые благодаря приемлемым условиям охотно шли к Строгановым на работу. Однако после указа 1742 года, категорически воспрещавшего принимать людей не только беспаспортных, но даже с письменными паспортами, на работу можно было брать только немногочисленных владельцев печатных паспортов. В отдаленных пермских землях таких находилось немного. Строгановы попытались использовать все свое влияние и обратились в Сенат с просьбой сделать для них исключение за солидные взносы в казну, но получили отказ. Тогда они подали императрице Елизавете Петровне челобитную, в которой просили взять за соответствующее вознаграждение их соляные промыслы в государственную казну. Рассмотрение этого дела тянулось несколько лет. В это время возникла серьезная конкуренция строгановской соляной монополии – началась активная разработка соляных месторождений озера Эльтон. Соль эта была дешевле строгановской. Большинство промыслов Строгановых не выдержало конкуренции, и значительное количество их соляных варниц было закрыто.

Потомки баронов Строгановых, были скорее значительными персонами при дворе и в государстве, чем предпринимателями, внеся немалую лепту в историю и культуру России. Единственный сын Сергея Григорьевича, Александр Сергеевич Строганов (1733 – 1811), заслужил благодарность современников и потомков как известнейший меценат, покровитель и щедрый благотворитель искусства и науки. Строганов оказывал поддержку таким выдающимся деятелям русской культуры, как поэт и переводчик «Илиады» Гнедич, художник-портретист Левицкий, композитор Бортнянский, скульптор Мартос, баснописец Крылов, великий русский поэт Державин и многим другим.

В 1800 году Строганов стал президентом Академии художеств, и для нее настало поистине золотое время. Строганов щедро помогал молодым талантам, финансируя их образование за границей в значительной степени из собственных капиталов.

Последние десять лет жизни Александра Сергеевича Строганова были посвящены строительству Казанского собора в Петербурге, в которое было вложено немало и его собственных средств. Такая широкая благотворительная деятельность, требовавшая огромных денежных затрат, расстроила капитал Строганова, и сыну его в наследство достались значительные долги.

Потомки Александра Сергеевича Строганова, как и их предшественники, стали известными в России людьми, видными государственными и общественными деятелями.

Династия Демидовых

Демидовы ведут происхождение от крестьянина Демида Григорьевича Антуфьева, который в первой половине XVII века переселился в Тулу и занимался кузнечным промыслом. Предприимчивости и энергии его старшего сына Никиты (родился в 1656 году) Демидовы обязаны своим возвышением и богатствами. Род Демидовых пользовался широкой известностью благодаря выдающимся заслугам в деле развития отечественной горнозаводской промышленности и широкой общественной благотворительности. Урал и Сибирь многим обязаны Демидовым, энергичные представители которого основали здесь чугунно- и медноплавильные и железоделательные заводы и начали эксплуатацию местных рудников.

Никита Демидов построил Баранчинский, Шайтанский и Вышевский заводы на Урале. В личной жизни Никита Демидов был религиозен, отличался строгой, даже аскетичной простотой, жил в обыкновенной избе, хмельного не брал в рот и пьяных не терпел. Он не согласился с указанием В.Н. Татищева о распространении кабаков в горнозаводских поселках, ибо это хотя и приносило деньги казне, но мешало хорошей работе (этот спор между ними решали в суде). Н.А. Демидов сам неутомимо работал и другим не прощал слабостей. До конца жизни так и не принял от Петра I ни чинов, ни орденов, ни дворянства.

По преданию, Никита Демидович чинил Меньшикову английский пистолет, но сделал свой, как английский, даже лучше. Об этом Меньшиков рассказал Петру I. По документам И. Германа (главного начальника Уральского горного округа – 1810 г.) Петр I закупал за границей ружья по 15 рублей, а кузнец из Тулы Антуфьев делал ружья такого же качества и продавал их по 1 руб. 80 коп.

Об отношении Петра I к Демидову свидетельствует письмо, посланное им из Кизляра во время военного похода в Дагестан: «Демидыч! Я заехал зело в горячую сторону: велит ли бог видеться? Чего для посылаю к тебе мою персону (портрет): лей больше пушкарских снарядов и отыскивай по обещанию серебряную руду. Петр».

Петр был настолько доволен деятельностью Демидова, что намеревался даже соорудить его медную статую и поставить ее в Петербурге «в ознаменование оказанных им услуг», как отмечает историк В.Ф. Шишонко, но «...это не случилось по скромности Демидова». Генерал-адмирал Апраксин сказал однажды Петру I: «Хорошо, если бы у тебя было человек десятка два таких, каков Демидов». «Я счастливым бы себя почел, - отвечал Петр, - если б имел таких пять-шесть или меньше».

Каким же он был, основатель династии уральских горнозаводчиков? Старинный портрет Никиты Демидова хранится в Нижнетагильском музее-заповеднике. Не известно ни точного времени, ни имени художника, но видно, что писала рука уверенная, умелая.

С портрета смотрит на нас худощавый пожилой человек с лицом аскета и пронзительными глазами. Изломанные брови, гордый нос. Уродливо огромный, неправильной формы череп с большой лысиной, обрамленной черными волосами. Жгуче черная борода, слегка тронутая сединой. Одет в строгий и простой кафтан, поверх которого перекинут красный плащ. На столе перед ним – книги и чертежи. Сила и ум чувствуются в этом человеке.

Сын Никиты Демидовича – Акинфий тоже оказался предприимчивым дельцом. Он был главный управитель всех уральских заводов Демидовых. При нем были построены: в 1716 году Шуралинский завод, в 1718 – Быньговский и Верхне-Тагильский, в 1722 – Выйский, в 1725 – Нижнее-Тагильский, в 1726 – Черноисточинский. Он также построил Ревдинский, Уткинский, Фетковский, Суксунский и другие заводы. На них было задействовано 15 доменных печей, 42 плющильных молота, приводимых в движении водой, 9 медеплавильных печей, множество плотин.

Акинфий Демидов был талантливым организатором горнозаводской промышленности, превосходным знатоком горного дела, металлургии, до тонкостей овладевшим секретами тульских мастеров, искусным кузнецом и литейщиком.

Во время пребывания в Фрайберге, он приобрел там «Минералогическую коллекцию» Генкеля (по которой в свое время М.В. Ломоносов обучался минералогии и основам горного дела). Эта коллекция постоянно дополнялась в Тагиле уральскими и сибирскими минералами. После смерти Акинфия эта коллекция (более 6000 образцов) была передана в 1755 году его сыновьями Прокопием, Григорием и Никитой московскому университету (ныне – Геологический музей Российской Академии наук им. В.И. Вернадского).

Владелец 25 заводов, 3-х пристаней, 36 сел с множеством деревень, действительный статский советник Акинфий Демидов получил в 1744 году беспрецедентное право находиться лишь под высочайшей «протекцией» самой императрицы Елизаветы Петровны.

Сыну Никите досталось шесть заводов: Нижнетагильский вместе с Черноисточинским, Выйский, Висимо-Шайтанский и два Лайских. Эта нижнетагильская часть наследства включала наиболее мощные и прибыльные предприятия.

Как только в 1758 году Никита Акинфиевич вступил в наследство, он тотчас же подал ходатайство о постройке нового завода. В челобитной для Берг-коллегии наследник писал, что чугун, выплавляемый на его предприятиях, переделать в железо не можно: «А во близости тех моих заводов с сибирской стороны выпала на реку Чусовую речка Сулемка, которая к построению молотовых и к перековке чугуна способна, на которой покойный и отец мой те молотовые построить был намерен, к чему и лес вывезен, токмо за кончиною своею того выполнить не успел».

На речке Сулемке Никита Акинфиевич намеревался построить передельный завод с четырьмя молотами. Однако эти планы встретили одновременное противодействие с двух сторон. Баронесса М. А. Строганова уверяла Берг-коллегию, что речка Сулемка и место, облюбованное под завод Демидовым, находятся на ее дачах. С доношением такого же содержания обратился барон Н. Г. Строганов. Предстояла длительная тяжба, которая не устраивала Демидова. Он дал указание разыскать другое место. К осени 1758 года поиски увенчались успехом, и молодой наследник просит разрешения построить молотовые фабрики и для них плотину на реке Салде. Тем более что еще в 1750-м императрица Елизавета отвела Демидовым Салдинскую лесную дачу.

Указ о постройке Салдинского завода Берг-коллегия вынесла 8 февраля 1759 года. Прокопий Акинфиевич, человек неуживчивый и не «питавший родственных чувств к брату, пытался помешать строительству, заявляя, что новый завод будет удален от Невьянского всего на 30 верст. Но это не помогло. В 1760 году возник Нижнесалдинский завод, а через 15 лет – Верхнеесалдинский. В 1771-м построили еще Висимо-Уткинский.

В 1747 году в связи с разделом владений Акинфия Демидова Нижнетагильский завод становится центром, стягивающим все нити упpaвлeния сложным хозяйством большой группы заводов, впоследствии составившей Нижнетагильский горный округ. Это не могло не отразиться на внешнем облике демидовских владений. Если, по сведениям историка В. Геннина, в 1734 году единственным административным строением в поселке была крепость, где помещался гарнизон для охраны, то уже в описании завода за 1758-й, кроме крепости и заводских устройств, указаны господский дом и деревянная церковь.

Особое место среди всех владений по масштабам производства и уровню техники занимал Нижнетагильский завод. Успеху способствовало стремление Никиты Акинфиевича привлечь знающих специалистов. Он сам следил за техническими новинками и применял некоторые из них в деле. Нижнетагильский завод в 1770 году, по свидетельству П. Палласа, находился в цветущем состоянии и «меж частными сибирскими заводами совершеннее, важнее и прибыльнее железом».

Все более менялся стиль управления уральскими владениями со стороны хозяев. Никита Акинфиевич проявлял в указаниях не меньшую суровость, чем первые владельцы. Управлял заводами издалека, из Москвы, иногда письмами из-за границы, но без тревоги и шума.

Жизнь Демидовых ближе к концу XVIII века входит в берега. Отпала необходимость беспрестанно колесить из Тулы или Москвы на Урал и обратно. Не надо хозяину сидеть в заводском горном гнезде и самому рыскать по уральским деревням, хватая непокорных крестьян, бить их нещадно и гнать на работы. Не требовалось понукать и бранить приказчиков, управителей, руководить каждым их шагом, как это делали первые Демидовы. Теперь дела поручались управителям, те в почтительных выражениях подсказывают и подготовляют каждое решение хозяина.

Большую часть жизни Никита Акинфиевич провел в своем московском доме, который находился на Мясницкой улице «в девятой команде Немецкой слободы». Кроме того, у него были дома в Петербурге на Васильевском острове, Екатеринбурге, Перми, Казани, Нижнем Новгороде, Ярославле, Твери, приморская дача под Петергофом и особняк в имении Лаишево Казанской губернии. Жил большим барином, москвичи съезжались к нему, осматривали дом и обширный сад.

Никита Акинфиевич во множестве покупал картины и статуи, дорогую мебель, редкие растения. Из Петербурга приказчик отправляет ему заказанный у ювелира бриллиантовый перстень, посылает иностранные вина, фрукты, устрицы, голландские сельди, справляется для хозяина о привезенной на иностранном корабле «арапке», покупает попугаев и других заморских птиц. Комиссионер по доставке всяких редкостей, голландец Фондершаф, летом 1766 года пишет Демидову из Амстердама, что может купить молодого попугая, которого легко выучить говорить по-русски, и посылает двух птиц в медной клетке за 119 гульденов.

Время Никита Акинфиевич тратит по-иному, чем его предки. Он нашел применение накопленному богатству для собственного удовольствия. Из Петербурга Демидов регулярно получает книжные новинки, почти без всякого отбора, самого пестрого содержания.

В 1771 – 1773 годах Н.А. Демидов объездил Германию, Голландию, Францию, Италию, посетил Швейцарию и Англию. Эти поездки частично были связаны с лечением жены. Вояж описан в книге, изданной в 1776 году под названием «Журнал путешествия Никиты Акинфиевича Демидова... по иностранным государствам». Хотя этот дневник является обычным описанием путешествия по Европе веселящегося и богатого русского туриста XVIII столетия, в записках ярко проглядывает интерес путешественника к заводским делам.

Он интересовался мастерскими, весьма усердно их посещал, осматривал и составлял описание. Так, в Голландии Никита Акинфиевич любовался картинами Рубенса, но ездил со спутниками и по фабрикам. В Париже усердно посещал ювелирные лавки, студии художников, но осматривал также заводы. Характеристика, включенная в «Журнал», является едва ли не из самых ранних описаний на русском языке крупных предприятий периода промышленного переворота в Англии. Следует весьма обстоятельное описание фабрик, где переделывают железо и сталь через нагревательные печи. Тут же путешественник-заводчик указывает на низкую производительность английских домен. Он с удовлетворением отмечает посещение близ Бирмингема знаменитого предприятия Болтона, который вскоре вместе с Уаттом станет первым фабрикантом паровых машин, а пока производил различные металлические изделия. На обратном пути, будучи в Саксонии, центре европейской горной промышленности, Никита Акинфиевич и его спутники посетили серебряные рудники в Фрейбурге, спускались в шахты.

Итак, Никита Акинфиевич, представитель третьего поколения Демидовых, наиболее ярко воплотил в себе характерные черты зародившейся русской промышленной буржуазии. Это был последний из династии, который сам управлял и доглядывал за уральскими заводами. Ежегодный доход владельца девяти горных заводов и 11 тысяч крепостных душ составлял к концу его жизни колоссальную по тем временам сумму – 250000 рублей.

При нем хозяйство этой ветви династии достигло зенита. О процветании его заводов можно судить по росту выплавки чугуна: если в 1766 году она составляла 392 тысячи пудов, то к концу столетия достигла 734 тысячи. В то время нижнетагильская группа заводов превысила по размерам производства все заводы, принадлежавшие в середине XVIII века Акинфию Демидову, родителю. Успехам способствовал новый подъем железоделательного производства в России второй половины этого столетия из-за повышенного экспорта металла в Англию.

После кончины в 1787 году Никиты Акинфиевича остались наследниками 14-летний сын Николай (1773 – 1828) и две незамужние дочери. В наследство входило девять заводов Тагильской группы: Нижнетагильский, Выйский, Верхне- и Нижнесалдинские, Черноистoчинский, Висимо-Шайтанский, Висимо-Уткинский, а также деревни с 9209 душами мужского пола. Юный владелец огромного хозяйства долго не интересовался своими уральскими владениями. За него управляли заводами высокопоставленные опекуны А.В. Храповицкий и И.Д. Дурново.

С юных лет Николай Демидов числился сержантом гвардейского Семеновского полка, но по дворянскому обычаю жил в родительском доме и «проходил науки». Позже он вел в столице разгульную жизнь лейб-гвардейского офицера. Всесильный князь Г.А. Потемкин заинтересовался им и взял к себе адъютантом. В царствование Павла I имя Демидова мелькает в именных указах сумасбродного императора вместе с фамилиями придворной знати. Из камер-юнкеров Николай Никитич скоро был пожалован камергером, тайным советником и затем гофмаршалом. Армейские навыки ему пригодились позднее – во время битвы при Бородино. Он дослужился до чина генерал-майора.

В 1791 году 18-летний Николай Демидов приступает к управлению заводами, сначала совместно с опекунами. Над молодым заводовладельцем и в 22 года все еще была опека. Если внук основателя династии заводчиков Никита Акинфиевич Демидов проживал в год по 26 тысяч рублей, то его сын Николай Никитич повысил свой личный расходный бюджет до 170 тысяч. В результате у камергера двора уже к 1795 году накопилось столько долгов, что, несмотря на ожидаемые большие доходы с заводов, дефицит по балансу этого года на выплату долгов предвиделся в 840 тысяч рублей. Ему угрожало банкротство. Женитьба Николая Никитича на богатой невесте баронессе Е. А. Строгановой помогла ему выйти из финансовых затруднений и позволила увеличить и без того громадные богатства.

Выйдя в отставку, оставив военную службу, Николай Никитич отправился в заграничное путешествие. В 1802 году он осматривает известные заводы в Англии, Германии, Франции, на острове Эльба и нигде не упускает случая знакомиться с успехами горнозаводского дела, чтобы перенять лучшее для своих заводов.

В 1806 году он сам приезжал в Нижнетагильск «для постановки правил правления заводами». Желая подготовить опытных мастеров, хозяин за свой счет отправил более ста человек крепостных в Англию, Швецию и Австрию для изучения специальных отраслей горнозаводской техники. Нижнетагильский завод, на котором трудились многие замечательные мастера, считался в то время лучшим по всему хребту Уральских гор.

В 1810 году Николай Никитич получил назначение русским посланником во Флоренции, столицу Тосканского княжества. С 1815 года он жил безвыездно в этом центре притяжения многих знатных русских семей.

Нанимаемое им палаццо Серристори у моста Делла Грацио представляло пеструю смесь публичного музея с обстановкой дома русского вельможи того века. Тут были французские секретари, итальянские комиссионеры, уральские конторщики, приживалки, воспитанницы и в дополнение ко всему французская водевильная труппа в полном составе. В доме Демидова находилась также выставка малахитовых и других ценных вещей, а в саду – коллекция попугаев. Оба эти отделения были доступны флорентийским зевакам. Французские спектакли давались дважды в неделю, а затем следовал бал. Самого хозяина, разбитого параличом, перевозили из комнаты в комнату в креслах с колесами. Случалось, что Николай Никитич, рассматривая отчеты своих заводов, находил нужным вытребовать для личных объяснений во Флоренцию кого-нибудь из уральских приказчиков. И тот запрягал тройку в повозку и проезжал всю Россию и Германию, чтобы явиться к барину.

Во Флоренции и сейчас на набережной реки Арно есть площадь Демидовых, на которой возвышается большой мраморный памятник Николаю Никитичу, выполненный скульптором Лоренцо Бартолини. Центральная группа поднята на высокий прямоугольный постамент, изображает Н. Н. Демидова в виде римского сенатора, который прижимает к груди сына, а женская фигура, символизирующая Признательность, преподносит ему лавровый венок.

За период владения Н.Н. Демидовым заводским хозяйством больших количественных изменений не произошло. Число заводов было прежним. Выплавка металла оставалась на уровне конца XVIII века, так как уральское железо вытеснялось с мирового рынка более дешевым из передовых стран, главным образом из Англии, а внутренний рынок не мог поглотить все возрастающую массу металла. При дальнейшем сокращении производства железа в 30-е годы (до 300 тысяч пудов) Демидовы увеличили добычу золота до 35 пудов и меди до 60 тысяч пудов в год. Общий объем продукции в рублях возрос вдвое.

Николай Никитич скончался в 1828 году, завещал похоронить себя в Тагиле. Сын его Павел Николаевич построил здесь Выйско-Никольскую церковь, ставшую усыпальницей рода Демидовых. Тогда же в Тагиле, на заводской площади, перед горным управлением соорудили бронзовый памятник Н. Н. Демидову, отлитый в Париже. Теперь его нет.

Памятник был установлен в 1871 году, а площадь, на которой он стоял, до сего дня носит имя Николая Демидова. Автор памятника – Лоренцо Бартолини. В центре изображен «самый щедрый в Италии благотворитель», как называл Демидова Стендаль: Николай Никитич в облике античного философа правой рукой обнимает своего младшего сына и «учит его добродетели», а у ног – коленопреклоненная девушка с венком, олицетворяющая признательность народа – народа Италии.

Хотя последние годы Н. Н. Демидов жил особенно роскошно и, не жалея средств, покровительствовал ученым и художникам, однако за счет успешного ведения дел на Урале, в Америке, Франции и других странах оставил своим наследникам имущества почти вдвое больше по сравнению с тем, что сам получил от отца. Сыновьям Павлу и Анатолию достались громадные владения, занимавшие обширную площадь в 6,7 тысячи кв. км. Кроме заводов, в наследство входило пять морских судов, коллекция драгоценных предметов стоимостью свыше миллиона рублей.

После перехода заводов к сыновьям Николая Никитича фактическое участие в управлении ими вначале мог принимать только 30-летний Павел Николаевич, поскольку Анатолию было всего 16 лет. Старший жил в отцовском особняке на набережной Мойки в Петербурге, а младший, закончив лицей Наполеона, находился безвыездно в Париже.

При вступлении в наследство Павел Николаевич издал приказ по Петербургской конторе именовать ее впредь Главной, а управляющего делами величать директором Главной конторы. Управитель же Нижнетагильского округа с этих пор стал директором Нижнетагильских заводов. Им в то время был А.А. Любимов.

В 1830 году егермейстер царского двора Павел Николаевич Демидов получил разрешение государя на поездку на Урал. В Нижнем Тагиле готовили торжественную встречу. В жестокий декабрьский мороз встречали его с хоругвями, колокольным звоном всех церквей и пушечными выстрелами.

На другой день новый хозяин отправился осматривать свои заводы. Он их раньше никогда не видел, ничего в производстве не смыслил и ходил по фабрикам и цехам со скучающим видом. Зато преобразился, когда его стали знакомить со зданиями Главного управления Нижнетагильских заводов (ныне горсовет), заводского госпиталя, с домом своих предков и семью православными церквями. Заинтересовал Павла Николаевича Входо-Иерусалимский собор. Многие иконы, расписанные крепостными художниками, вызвали восхищение. Он пожелал увидеть мастеров по камню и живописцев.

Управляющий повел заводчика в специальную художественную мастерскую, которая вела начало с живописной школы 1806 года. Павел Николаевич решил, что крепостные художники не хуже иностранных, но дешевле, а в обработке камня и в художественном литье превзошли многих. Сразу хозяин приказал Любимову отправить более способных в столицу. Там он полагал использовать их мастерство не только для украшения собственного дома, но и государственных зданий. В частности, Исаакиевского собора, на отделку которого везли из Нижнего Тагила гранит, мрамор, малахит и яшму, золото и другие драгоценные металлы, камни. Павел Николаевич подарил Николаю I в 1836 году огромную малахитовую ротонду – восемь колонн, соединенных куполом, внутренняя поверхность которого отделана лазуритом. Мозаичный пол ротонды выложен уральскими самоцветами. Этот малахитовый храм сейчас украшает аванзал Зимнего дворца.

Старший сын Николая Никитича жил в столице, имел там несколько домов – дворцов. Богатый заводовладелец пристрастился к игре в карты и выигрывал людей, обеспечивая уральские заводы работниками. В то время это признавалось даже за особенную хозяйственность и заботу о собственных владениях. Село Шайтанка было заселено крестьянами, выигранными у помещиков Рязанской и Черниговской губерний. В 1833 году, когда в селении Черноисточинского завода начали строить православную церковь, согнали сюда выигранных в карты 600 мужчин и 700 женщин.

Павел Николаевич женился поздно, за четыре года до кончины, на фрейлине императорского двора Авроре Карловне, шведке во национальности. Она, по воспоминаниям современников, была одной из красивейших женщин в Петербурге. Свадьба состоялась 9 ноября 1836 года. Недолгая супружеская жизнь молодоженов проходила в Петербурге, в балах и развлечениях. Но при этом П.Н. Демидов широко занимался благотворительностью.

Демидовы пятого поколения (Павел, Анатолий), и шестого (Павел Павлович) все более обособлялись от заходов, от их деятельности. Они мало заботились о техническом улучшения заводского производства, требуя лишь одного – увеличения доходов.

Если к началу ХIХ века Россия по производству черного металла стояла на первом месте в мире, а Урал давал 4/5 русского чугуна и железа, то в следующие десятилетия рост металлургии Урала резко замедлился. За полвека производство металла увеличилось менее чем вдвое. Отсталость металлургии отражалась и на финансах государства, и на его обороноспособности. Уже во время Отечественной войны 1812 года не все уральские заводы могли дать нужное количество оружия и боеприпасов. Еще сильнее проявилось это во время Крымской войны.

Павел Павлович Демидов родился за год до смерти отца, в 1839-м. Он не мог помнить родителя, но в своих действиях далеко от него не ушел. Постоянно увлекался разными деловыми манипуляциями: сахароварением, американскими элеваторами, мурманскими рыбными промыслами, изданием собственной газеты «Россия». То вдруг ввязывался в торговлю мясом диких животных, бульонными концентратами. Хватался за все, что по его расчету, могло принести скорый доход. А своими уральскими заводами почти не занимался. Все надежды на получение прибыли с них возлагал на управителей и своего главного уполномоченного – профессора права Добровольского.

П. П. Демидов проявил немалую финансовую активность после реформы 1861 года, когда началось проникновение отечественного и зарубежного капитала на уральские заводы. Тагильские заводы держались дольше всех, уклоняясь от акционирования. Даже сами участвовали в проникновении своих капиталов на другие предприятия. Так, в 1873 году, когда наступил следующий этап разорения хозяйства Н.В. Всеволожского в Никитинском округе, куда входили два завода, Никитинский и Александровский, а также Луньевское месторождение каменного угля в Соликамском уезде, в числе арендаторов выступила группа уральских заводчиков. Среди них ведущее положение занимал П. П. Демидов. В итоге он скупил паи и сделался единоличным хозяином дела.

За семь лет П. П. Демидов положил в карман не менее 910 тысяч рублей, уплатив лишь 40 тысяч долгов. Новый владелец, провел неплохую финансовую операцию, имея целью, захват перспективного хозяйства Никитинского округа, которое, в конце концов, присоединил к Нижнетагильскому.

Однако на своих тагильских заводах Павел Павлович был всего дважды: первый раз подростком с матерью Авророй Карловной. Во второй и последний – в 1863 году, когда приезжал на Урал уже полноправным владельцем всех заводов, миллионных владений. Ему было 22-23 года. Визит продолжался около трех недель, время проводилось на охоте или в забавах. Этот приезд Демидова стал сюжетом романа Д. Н. Мамина-Сибиряка «Горное гнездо». Современники писателя легко узнавали в образе Евгения Лаптева наследника вырождающейся семьи крупных уральских заводчиков.

В июне 1885 года тело почившего в Италии Павла Павловича Демидова привезли в Тагил и поместили в усыпальницу рода Выйско-Никольской церкви. В.Е. Грум-Гржимайло, приехавший на службу в Тагил в эти дни, писал позже: «Павел Павлович умер вовремя. Проиграв 600 тысяч рублей в Монте-Карло, он поставил заводы на край гибели. Была запродана платина за 10 лет вперед. Были исчерпаны все ресурсы и весь кредит. Василий Дмитриевич Белов (петербургский управляющий предприятиями Демидова) говорил мне, что он носился по всему Петербургу, ища денег, и ждал с минуты на минуту объявления о несостоятельности».

Главная тяжесть оплаты долгов пала на плечи рабочих. Их урезали во всем. На содержание медицины оставили 25 тысяч рублей в год. И это на семь крупных заводских поселений, где проживало свыше 40 тысяч человек! Предполагалось закрыть школы, горнозаводское и Анатольское женское училища и др. Управляющий тагильскими заводами В. А. Грамматчиков уговорил принять за счет заводов половину расходов, а другую половину заставил платить рабочих и служащих в размере полутора процентов жалованья.

А до своей кончины Павел Павлович успел отличиться и в благотворительности. Только за последние десять лет жизни он пожертвовал на пенсии и другие пособия в пределах России 1167840 рублей. Сюда вошли ежегодные приношения Киевскому и Петербургскому университетам, детской больнице и др. В Нижнем Тагиле за его счет содержалось сто учащихся реального училища, два мужских народных начальных училища для 300 и два женских для 200 детей, два приюта для сирот, две больницы с аптеками при них, фельдшерская школа, библиотека при училищах и больницах. Общий годовой расход в Нижнем Тагиле составлял более 125 тысяч рублей. Это небольшая доля огромных доходов уральских магнатов.

Александр II назначил над демидовскими заводами опеку во главе с Н. П. Дурново. Другими опекунами были граф П.П. Голенищев-Кутузов и А.О. Жонес, побочный сын, как говорили, Анатолия Николаевича Демидова, воспитанный во Франции, кончивший Горную школу в Париже и 18 лет служивший сперва по особым поручениям, а потом главным уполномоченным в делах демидовских заводов.

Самой заметной фигурой среди наследников П.П. Демидова был его старший сын Елим Павлович, егермейстер высочайшего двора. Для своей карьеры он выбрал традиционное семейное поприще – службу в Министерстве иностранных дел. В канун февральской революции 1917 года он занимал место русского посланника в Греции, уехав туда за два года до этих событий.

Если Демидовы первых двух поколении были знатоками горнозаводского дела и толковыми организаторами, то хозяйственные операции следующих трех поколений уже имели значительно меньший масштаб, но еще позволяли в какой-то мере сохранять огромное заводское дело, хотя в некоторых его ветвях уже теряя и продавая заводы. Действия же последних сводились лишь к получению миллионных дивидендов.

Елима Павловича видели в Тагиле редко. Первый раз – 17-летним юношей, скучающим и послушным сопровождавшему его управителю Жонесу. Заводское дело он не понимал и не хотел вникать в него. Приходил в ужас от заводской пыли, жары и шума. Настойчив был только в спорте, да и то в игре на бильярде.

Второй раз, в голодном 1891 году, Елим Павлович приехал спасать свои заводы от голода, устраивать столовые. Приезжал зимой месяца на три со своим товарищем, устраивал какие-то столовые в Шадринске, но скоро вернулся в Тагил. Тогда же по его распоряжению здесь был учрежден «Горнозаводский музеум Нижнетагильских и Луньевских заводов». Еще дважды, в 1895 и 1910 годах, Е.П. Демидов посетил Урал.

И все же обстоятельства заставляли Елима Павловича проявлять определенный интерес к заводам. К 1909 году после смерти брата Павла он занял ведущее положение в тагильских владениях Демидовых.

Весь пореформенный период нижнетагильское хозяйство считалось самым крупным из горнозаводских округов Урала. В 1895 году на тагильском заводе было нанято 1733 человека. Всего в горном округе Демидовых работало 16882 человека, в том же году получено на заводе 1 млн. 157 тыс. пудов чугуна, около 600 тыс. пудов стали и железа. Беспощадная эксплуатация людей, низкая оплата труда, интенсивное строительство железных дорог позволяли Демидовым и в эти трудные годы как-то выдерживать конкуренцию и даже увеличить производство рельсов и рельсовых креплений. Особенно рентабельно работал Нижнесалдинский завод. В период 1892 – 1900 годов Демидовы ежегодно получали чистого дохода от рельсов 1 – 1,2 млн. рублей.

Однако наметившаяся еще раньше диспропорция в развитии отдельных отраслей экономики Тагильского округа усилилась к концу XIX века. Топливная и рудная база заводского хозяйства развивалась медленнее, чем сами предприятия. Заводам не хватало топлива, сырья. Прибегнули к привозному, к частичной замене древесного угля каменным. Но это лишь увеличило расходы и обострило финансовые затруднения владельцев. В годы кризиса и депрессии Нижнетагильский округ уступил первое место по выпуску продукции Богословскому предприятию.

В условиях кризиса начала XX века Демидовы сменили главное правление Нижнетагильских и Луньевских заводов. Его возглавил бывший чиновник Министерства финансов А.Н. Ратьков-Рожнов, служивший прежде вице-директором департамента железных дорог. В осуществлении своих проектов развития заводов он нашел поддержку основного пайщика Елима Павловича Демидова и потому мог не считаться с оппозицией других владельцев.

Начало крутого поворота к ухудшению финансового положения округа относится к 1902 – 1903 финансовому году, когда заводы потерпели убыток в 393 тысячи рублей и остались совершенно без средств. Намеревались прибегнуть к правительственным ссудам и кредитам у частных банков. Однако Государственный банк в ссуде отказал. Ссуду выдал Нижегородско-Самарский, оценивший Нижнетагильский округ на сумму 7,5 млл. рублей и Луньевский – в 3,5 млн. рублей. Ссуду выдали в размере 60 процентов оценочной стоимости.

Но она не вывела Демидовское предприятие из кризисного состояния, убыточность округа росла. К наиболее острому моменту кризиса общая задолженность заводов достигала 14 млн. рублей. В течение шести месяцев рабочим не выдавали заработной платы. Заготовка топлива прекратилась. Большинство предприятий остановилось. Однако владельцы продолжали изымать из их активов огромные суммы на свои личные расходы.

Опять спасло правительство, удовлетворив очередную просьбу Демидовых о денежной помощи в сумме 750 тысяч рублей и разрешив им новые займы в русских и иностранных банках. Иностранному капиталу открылся доступ к природным богатствам уральского края. Однако это не помогло.

Начавшаяся в 1914 году война опрокинула все планы по заводам. Она окончательно подорвала экономику округа. Хотя военные заказы создали некоторую видимость подъема производства, скоро стала ощущаться нexватка сырья и рабочих, мобилизованных в армию. В 1916 году в Нижнем Тагиле останавливаются доменные печи, закрывается Висимо-Шайтанский завод, с неполной нагрузкой работают цехи других. Не справляясь с военными заказами, получив и потратив на переоборудование заводов государственную ссуду, хозяйство Демидовых оказалось накануне финансового краха. Общий долг составлял около 10 млн. рублей.

В этой обстановке сюда находит дорогу банковский капитал. Вначале переносится государственный долг на Русский для внешней торговли банк, затем подписывается договор об учреждении «Акционерного общества Нижнетагильских и Луньевских горных и механических заводов наследников П.П. Демидова, князя Сан-Донато» и проводится финансовая реорганизация округов. Оставалось лишь слабое утешение, что при своей инертности тагильская ветвь Демидовых проявила наибольшее упорство, вплоть до 1917 года удерживая родное «горное гнездо». Устав Акционерного общества был подписан 24 марта. Буржуазному миру оставались последние месяцы власти. Доля участил Демидовых в своем старом деле составила 24 процента от основного капитала. Более чем двухвековое господство династии Демидовых над уральскими заводами кончилось.

Затем пришли новые хозяева, сместившие и банковских владельцев. 30 декабря 1917 года на предприятиях Нижнетагильского округа ввели рабочий контроль. 28 января (10 февраля) 1918 года Советское правительство издало декрет о национализации всех промышленных предприятий «Акционерного общества Нижнетагильских заводов и рудников наследников П.П. Демидова».

Родоначальник династии Никита Антуфьев Демидов родился в 1656 году. Наследница из последнего (седьмого) поколения владельцев заводов Мария Павловна скончалась в 1956 году. Триста лет жизни рода Демидовых, из них 215 лет они владели уральскими заводами (1702-1917).

Династия Морозовых

Основателем Никольской мануфактуры «Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова, сын и Ко» и родоначальником мануфактурно-промышленной семьи Морозовых является крепостной крестьянин Савва Васильевич Морозов (род. в 1770 г.). Сначала он работал ткачом на небольшой шелковой фабрике Кононова, получая на хозяйских харчах по пяти рублей ассигнациями в год, Затем, откупаясь от рекрутства, делает крупный займ у хозяина и, перейдя на сдельную плату, тяжким трудом, всей семьей за два года выплачивает долг и открывает свое самостоятельное дело. Сначала работают лишь с шелковым товаром, потом добавляется шерстяной, а с 1847 года переходят на хлопчатобумажные.

Существуют легенды, что Савва был еще и мастером выработки ажурных тканей и после войны 1812 года носил несколько лет из Зуева в Москву на себе свои ажурные изделия и продавал их в домах именитых помещиков и обывателей. Тем самым, скопил средства на открытие ткацкой и бумагопрядильной фабрики.

Кроме продажи изделий источником миллионов служила честность Саввы, которому окрестные крестьяне сносили деньги на хранение, тем самым, увеличивая оборотный капитал.

Вместе с родителями работали и пятеро сыновей – Елисей, Захар, Абрам, Иван и Тимофей. Дела пошли настолько хорошо, что в 1820 году Савва смог откупиться (получить вольную для себя и четырех сыновей) за громадную по тем временам сумму в 17000 рублей. Пятого сына помещик не отпустил и дал свободу лишь впоследствии за баснословную сумму.

Морозовы открыли еще три мануфактуры – Тверскую, Богородско-Глуховскую и мануфактуру Викулы Морозова. Все мануфактуры жили отдельной жизнью, никакого «Морозовского треста» не существовало.

В начале XX века верхушку московского купечества составляли два с половиной десятка семей – семь из них носили фамилию Морозовы. Самым именитым в этом ряду считался крупнейший ситцевый фабрикант Савва Тимофеевич Морозов.

О точных размерах Морозовского капитала сегодня можно только догадываться. «Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова, сын и Ко» входило в тройку самых прибыльных производств России. Одно жалование Саввы Ивановича (он был всего лишь директором, а владельцем мануфактуры была его мать) составляло 250 тысяч рублей в год. Для сравнения: тогдашний министр финансов Сергей Витте получал в десять раз меньше (и то большую часть суммы Александр III доплачивал «незаменимому» Витте из своего кармана).

Савва принадлежал к поколению «новых» московских купцов. В отличие от своих отцов и дедов, родоначальников семейного бизнеса, молодые купцы имели прекрасное европейское образование, художественный вкус, разнообразные интересы. Духовные и социальные вопросы занимали их ничуть не меньше проблемы зарабатывания денег.

Начал семейное дело дед и тезка Саввы – хозяйственный мужик Савва Васильевич Морозов.

«Савва сын Васильев» родился крепостным, но сумел пройти все ступени мелкого производителя и стать крупнейшим текстильным фабрикантом. Предприимчивый крестьянин Владимирской губернии открыл мастерскую, выпускавшую шелковые кружева и ленты. На единственном станке работал сам, и сам же пешком ходил в Москву, за 100 верст, продавать товар скупщикам. Постепенно он перешел на суконные и хлопчатобумажные изделия. Ему везло. Увеличению доходов способствовала даже война 1812 года и разорение Москвы. После того, как в первопрестольной сгорели несколько столичных фабрик, был введен благоприятный таможенный тариф, и начался подъем хлопчатобумажной промышленности.

За 17 тысяч рублей – огромные по тем временам деньги – Савва получил «вольную» от дворян Рюминых, и вскоре бывший крепостной Морозов был зачислен в московские купцы первой гильдии.

Дожив до глубокой старости, Савва Васильевич так и не одолел грамоты, однако это не мешало ему отлично вести дела. Своим сыновьям он завещал четыре крупные фабрики, объединенные названием «Никольская мануфактура». Старик позаботился устроить потомков даже на том свете: рядом с его могилой на Рогожском кладбище стоит белокаменный старообрядческий крест с надписью, уже потускневшей от времени: «При сем кресте полагается род купца первой гильдии Саввы Васильевича Морозова».

Сегодня там лежит четыре поколения Морозовых.

«Товарищество Никольской мануфактуры Саввы Морозова, сын и Ко» располагалось в Покровском уезде Владимирской губернии. Делами здесь до середины 40-х годов XIX века заправлял сам Савва Васильевич, а затем его младший сын Тимофей.

Ловкий и оборотистый наследник взялся за дело, засучив рукава. Он решил взять под свой контроль весь производственный цикл: чтобы не зависеть от импортных поставок, он скупал земли в Средней Азии и начал разводить там хлопок, модернизировал оборудование, заменил английских специалистов на молодых выпускников Императорского технического училища.

В московских деловых кругах Тимофей Саввович пользовался огромнейшим авторитетом. Он первым получил почетное звание мануфактур-советника, был избран гласным Московской городской думы, председателем Московского биржевого комитета и Купеческого банка, членом правления Курской железной дороги.

В отличие от своего отца, Тимофей был обучен грамоте и, хотя сам «университетов не заканчивал», часто жертвовал довольно крупные суммы на учебные заведения и на издательские дела. Что не мешало ему быть настоящим, как тогда говорили, «кровососом»: заработную плату своим рабочим он постоянно снижал, изводил их бесконечными штрафами. И вообще считал строгость и жесткость в обращении с подчиненными лучшим способом управления.

Порядки на мануфактуре напоминали удельное княжество. Здесь была даже своя полиция. В кабинете хозяина никто не имел права сидеть, кроме него – как бы долго ни длились доклады и совещания.

7 января 1885 года на Никольской мануфактуре разразилась забастовка рабочих, позднее описанная во всех отечественных учебниках истории как «Морозовская стачка». Длилась она две недели. Кстати, это было первые организованное выступление рабочих. Когда судили зачинщиков волнений, Тимофея Морозова вызвали в суд свидетелем. Зал был переполнен, атмосфера накалена до предела. Гнев публики вызвали не подсудимые, а хозяин фабрики.

Савва Тимофеевич вспоминал тот суд: «В бинокли на него смотрят, как в цирке. Кричат: "Изверг! Кровосос!». Растерялся родитель. Пошел на свидетельское место, засуетился, запнулся на гладком паркете – и затылком об пол, как нарочно перед самой скамьей подсудимых. Такой в зале поднялся глум, что председателю пришлось прервать заседание».

После суда Тимофей Саввович месяц пролежал в горячке и встал с постели совсем другим человеком – состарившимся, озлобившимся. О фабрике и слышать не хотел: «Продать ее, а деньги – в банк». И только железная воля его жены спасла мануфактуру от продажи. Производственные дела Тимофей Морозов отказался вести напрочь: переписал имущество на жену, так как старший сын, по его разумению, был молод и горяч.

Семья Морозовых была старообрядческая и очень богатая. Особняк в Большом Трехсвятительском переулке имел зимнюю оранжерею и огромный сад с беседками и цветниками.

Будущий капиталист и вольнодумец воспитывался в духе религиозного аскетизма, в исключительной строгости. В семейной молельне ежедневно служили священники из Рогожской старообрядческой общины. Чрезвычайно набожная хозяйка дома, Мария Федоровна, всегда была окружена приживалками. Любой ее каприз был законом для домочадцев.

По субботам в доме меняли нательное белье. Братьям, старшему Савве и младшему Сергею, выдавалась только одна чистая рубаха, которая обычно доставалась Сереже – маминому любимчику. Савве приходилось донашивать ту, что снимал с себя брат. Более чем странно для богатейшей купеческой семьи, но это было не единственное чудачество хозяйки. Занимая двухэтажный особняк в 20 комнат, она не пользовалась электрическим освещением, считая его бесовской силой. По этой же причине не читала газет и журналов, чуралась литературы, театра, музыки. Боясь простудиться, не мылась в ванне, предпочитая пользоваться одеколонами. И при этом держала домашних в кулаке так, что они рыпнуться не смели без ее дозволения.

Тем не менее, перемены неумолимо вторгались в эту прочно устоявшуюся старообрядческую жизнь. В Морозовской семье уже были гувернантки и гувернеры, детей – четверых сыновей и четырех дочерей – обучали светским манерам, музыке, иностранным языкам. Применялись при этом веками испытанные «формы воспитания»: за плохие успехи в учебе юную купеческую поросль нещадно драли.

Савва не отличался особым послушанием. По его собственным словам, еще в гимназии он научился курить и не верить в Бога. Характер у него был отцовский: решения принимал быстро и навсегда.

Он поступил на физико-математический факультет Московского университета. Там серьезно изучал философию, посещал лекции по истории В.О.Ключевского. Потом продолжил образование в Англии. Изучал химию в Кембридже, работал над диссертацией и одновременно знакомился с текстильным делом. В 1887-м, после Морозовской стачки и болезни отца, вынужден был вернуться в Россию и принять управление делами. Было Савве тогда 25 лет.

Вплоть до 1918 года Никольская мануфактура была паевым предприятием. Главным и основным пайщиком мануфактуры была мать Саввы Мария Федоровна: ей принадлежало 90 % паев.

В делах производственных Савва не мог не зависеть от матери. По сути, он был совладельцем-управляющим, а не полноправным хозяином. Но «Савва Второй» не был бы сыном своих родителей, не унаследуй он от них неуемную энергию и большую волю. Сам о себе говорил: «Если кто станет на моей дороге, перейду и не сморгну».

«Пришлось мне попотеть, - вспоминал потом Савва Тимофеевич. - Оборудование на фабрике допотопное, топлива нет, а тут конкуренция, кризис. Надо было все дело на ходу перестраивать».

Он выписал из Англии новейшее оборудование. Отец был категорически против – дорого, но Савва переломил отставшего от жизни папеньку. Старику претили нововведения сына, но, в конце концов, он сдался: на мануфактуре были отменены штрафы, изменены расценки, построены новые бараки. Тимофей Саввович топал на сына ногами и ругал его социалистом.

«А в добрые минуты, совсем уж старенький – гладит меня, бывало, по голове и приговаривал: «Эх, Саввушка, сломаешь ты себе шею»».

Но до осуществления тревожного пророчества было еще далеко.

Дела в Товариществе шли блестяще. Никольская мануфактура занимала третье место в России по рентабельности. Морозовские изделия вытесняли английские ткани даже в Персии и Китае. В конце 1890-х годов на фабриках было занято 13,5 тысяч человек, здесь ежегодно производилось около 440 тысяч пудов пряжи, почти два миллиона метров ткани.

Втайне Мария Федоровна гордилась сыном – Бог не обделил его ни умом, ни хозяйской сметкой. Хотя и сердилась, когда Савва распоряжался сначала по-своему, как считал нужным, и лишь затем подходил: «Вот, мол, маменька, разрешите доложить...»

Помимо своих производственных побед, Савва одержал одну скандальную победу на любовном фронте. В Москве он наделал много шума, влюбившись в жену своего двоюродного племянника Сергея Викуловича Морозова – Зинаиду. Ходили слухи, что Сергей Викулович взял ее из ткачих на одной из Морозовских фабрик. По другой версии, она происходила из купеческого рода Зиминых, и ее отец, богородский купец второй гильдии Григорий Зимин, был родом из Зуева.

В России развод не одобрялся ни светской, ни церковной властью. А для старообрядцев, к которым принадлежали Морозовы, это было не просто дурно – немыслимо. Савва пошел на чудовищный скандал и семейный позор – свадьба состоялась.

Морозовым везло на властных, надменных, умных и очень честолюбивых жен. Зинаида Григорьевна лишь подтверждает это утверждение. Умная, но чрезвычайно претенциозная женщина, она тешила свое тщеславие способом, наиболее понятным купеческому миру: обожала роскошь и упивалась светскими успехами. Муж потворствовал всем ее прихотям.

Газеты подробно комментировали помпезное открытие нового Морозовского особняка (Спиридоновка 5) который сразу же окрестили «московским чудом». Дом необычного стиля – сочетание готических и мавританских элементов, спаянных пластикой модерна – сразу же стал столичной достопримечательностью.

Крупные солепромышленники, купцы-монополисты, меценаты, покорители новых земель, кредиторы царя, дворяне российские и европейские, Строгановы – это, без преувеличения, государство в государстве. Внутренняя империя в России.

Выкуп Великого князя

Как-то в бою с татарами попал Великий князь московский Василий Тёмный в плен. За себя он обещал дать столько выкупа, сколько сможет. И выполнил своё обещание: по одним данным, русские за князя заплатили почти тридцать тысяч рублей, по другим – астрономическую сумму – двести тысяч.

Обещание-то князь исполнил, да не совсем своими силами. То ли всю сумму, то ли значительную часть её заплатил некий Лука Строганов, новгородский гражданин, по всему судя, очень богатый человек. Не мудрено, ведь среди прочего он собирал оброк со значительной части Двинской земли: Холмогор, Падрина погоста, острова Кур и других мест. За свершённое благодеяние сам Лука и его потомки удостаивались многих милостей от государей, главная среди которых – брать деньги в долг и не отдавать.

Строгановы и Ермак

Наследники Строгановых и сегодня настаивают на той версии, что именно их предки мотивировали Ермака на покорение Сибири. Так ли это?
Историк Иван Скрынников приводит в своей книге о Ермаке текст царской грамоты от 1582 года, в которой черным по белому дается указание Строгановым "под страхом большой опалы" вернуть Ермака обратно и использовать его "для оберегания пермского края".

Строгановы прекрасно знали силы Кучума. Они должны были понимать, что отправлять пять казачьих сотен против войска из нескольких тысяч воинов по меньшей мере рискованно. Кроме того, во время отправления Ермака в Сибирский поход вотчинам Строгановым угрожали войска татарского царевича Алея. Ермак отбил их от Чусовых городков, и они устроили разгром на Соли Камской. То есть Ермак кому и был нужен на Урале, так это Строгановым.

До царя далеко

Аника Строганов, считающийся родоначальником династии солепромышленников, пришёл в бизнес в восемнадцать лет, после смерти отца и старших братьев. За короткий срок он смог не только приумножить доходы уже работавших солеварен и открыть новые – Строгановы превратились на Северном Урале если не в царей, то, по крайней мере, в местных губернаторов.

Аника Строганов был одновременно и промышленником, и царским чиновником: он следил за соблюдением правил торговли с английскими, немецкими и другими иностранными купцами. И, разумеется, пользовался служебным положением, ведя с иноземцами дела. Освоение Сибири началось по приказу Строганова, который искал там пушных зверей.

Строганов основывал города, обзавёлся собственным войском для защиты восточных границ, ссуживал деньги Ивану Грозному, получал от царя наделы «в вечное пользование» - в общей сложности достигшие размеров в несколько миллионов десятин.

Граф Священной Римской империи

Постепенно реальное влияние Строгановых на жизнь государства стало отражаться на их титулах. Василий Шуйский пожаловал их в именитые люди, Пётр Первый – в дворяне, а при Екатерине второй они прибавили к прочим званиям и дворянство европейское.

В 28 лет Александр Строганов был командирован в Вену, чтобы поздравить эрцгерцога Иосифа с бракосочетанием. Он так хорошо справился со своими обязанностями, что эрцгерцогом был ему пожалован титул графа Священной Римской империи. На тот момент в России Строганов был всего лишь бароном.

Граф европейский, а через некоторое время и российский, Александр Строганов жил на широкую ногу. «Два человека у меня делают всё возможное, чтобы разориться и никак не могут!» - говаривала о нём и графе Нарышкине Екатерина Вторая. К концу жизни Александру Строганову всё-таки удалось достичь этой цели: живя на широкую ногу, он умудрился не только растратить состояние, накопленное предками, но и влезть в долги: он остался должен кредиторам около трёх миллионов рублей.

Строганов-якобинец

Сын Александра Строганова Павел получил европейское образование. Как и отец, он раньше многих российских дворян стал активным участником не только российской, но и европейской общественной жизни, чувствовал себя гражданином Европы.

Если отец был знаком с Вольтером, то его сын в вольнодумстве зашёл ещё дальше. Имея воспитателя, ставшего членом французского Конвента, Павел не мог не загореться идеями Великой французской буржуазной революции. Под именем Поля Очера он вступил в клуб «Друзей Закона», якобинскую организацию. Революцию он встретил в Париже, а насладиться её плодами и, к примеру, стать жертвой разгрома якобинцев, не успел: отец вызвал его в Петербург, посчитав, что восемнадцатилетнему Павлу лучше поступить на российскую службу, чем рисковать именем, а возможно, и жизнью во Франции. Европейское прошлое не помешало ни дружбе Павла с Александром Первым, ни его блестящей военной службе.

Строганов-воспитатель

Если Павел Александрович – Строганов европейский и петербургский, то Сергей Григорьевич – Строганов московский. Он приходился одновременно троюродным племянником и зятем Павлу, поскольку женился на его дочери Наталье. Как и его тесть, Сергей сделал хорошую военную и придворную карьеру: служил адъютантом, позже – генерал-губернатором. Куда больше, чем военное дело, Сергея Строганова интересовали наука, образование и искусство. Он основал первую в России бесплатную рисовальную школу, основал Императорскую Археологическую комиссию, снаряжал археологические экспедиции на юг страны, был меценатом. А также – воспитателем цесаревичей. Под его началом происходило обучение сыновей императора Александра Второго: Николая, Александра (впоследствии императора Александра Третьего), Владимира и Алексея.

Строгановская дача

Строгановская дача была излюбленным местом увеселений столичного светского общества: не только благодаря гостеприимству и хлебосольству её хозяина, но также потому что сама дача – произведение искусства, своеобразная одиссея. Здесь каждый мог стать не только гостем, но и странником.

Центром дачи был пруд, символизировавший море, в центре которого был остров. С острова, восседая на гиппокампах, обозревала округу статуя Нептуна. Там же находилась прекрасная Калипсо, державшая в плену Одиссея. На даче было построено несколько павильонов, которые назывались: Мусульманский, Обелиск и Египетские ворота. Они напоминали о скитаниях Одиссея. Наконец, во владении Строгановых находилась «гробница Гомера», купленная Александром Строгановым у одного офицера, вернувшегося из турецкого похода.

Сохранилось высказывание самого Строганова о саркофаге: «При виде этого памятника я не смог не воскликнуть: не памятник ли это Гомеру? С тех пор все заключили, что я владею гробницей Гомера».

Миниатюра: рабочие со строгановских солеварен.

О династии Строгановых кратко рассказать довольно сложно. Этот род начал свое существование еще до правления Ивана IV. Деятельность династии Строгановых (фото некоторых представителей можно увидеть в статье) имела огромное значение для экономики Российского государства. В роду были известнейшие предприниматели, ценители искусства, военные, государственные деятели. Наследие династии Строгановых бережно охраняется сегодня властью. Чем же так знаменит род?

Начало династии

Строгановы происходили, по одной версии, от татарина, принявшего в крещении имя Спиридон. Автором этой версии считается купец Исаак Масса. А распространил ее голландец Николай Витсен, встречавшийся с Массой. Эта версия так объясняет происхождение династии Строгановых. Спиридон взял в жены родственницу Дмитрия Донского, но впоследствии попал в плен к татаро-монголам. Хан приказал привязать его к столбу и тело "изстрогать", потом на части порубить и разбросать. В 1395 г. родился сын Спиридона Кузьма (Козьма), который в память о гибели отца назван был Строгановым (Строгоновым). Эту версию, однако, частично опровергает Карамзин, считая факт "строгания" всего лишь басней.

Автором второй гипотезы стал Н. Г. Устрялов, работавший в архиве рода Строгановых. История династии, согласно этой версии, начинается в Нижнем Новгороде. Здесь тоже основателем является Спиридон, у которого был сын Кузьма. Как уточняет Ф. А. Волегов, внук Спиридона, Лука Кузьмич, давал деньги для выкупа Василия Темного. Около 1488 г. его сын Федор Лукич (в иночестве Феодосий) обосновался в Соли-Вычегодской. Здесь у него появилось 4 сыновей: Степан, Владимир, Осип и Аника (Иоанникий, Аникий). Первые трое скончались, не оставив потомства. Основателем богатой династии Строгановых стал именно Аника.

Начало деятельности

Аника начал с солеваренного промысла. Большинство источников указывают на 1515 год. Однако это маловероятно, поскольку было ему только 18. У А. А. Выведенского есть свидетельства о том, что Аника купил треть варницы без солеварной сковороды (цырена) и треть варничного места, а затем в 1540 г. еще варницу с местом и цыреном. В 1550 г. у Ивана IV была куплена грамота на устройство варницы с податными льготами на 6 лет.

Многих историков волнует вопрос, кто был основателем пермской ветви династии Строгановых. Давайте разберемся.

У Аники было три сына: Яков (после смерти внука Даниила мужская линия этой ветви пресеклась), Григорий (у него был только один сын Никита, который скончался холостым) и Семен (от него пошли все остальные Строгановы).

В апреле 1558 г. Иван IV пожаловал Григорию обширные земли по р. Каме (область Уральского Прикамья, от устья Лысьвы до р. Чусовой). Всего было передано 3,5 млн десятин (одна десятина 1,09 га). В августе 1566 г. все эти земли вошли в состав опричнины, соответственно, доход поступал в государственную казну. В марте 1568 г. жалованная грамота на земли по р. Чусовой была выдана старшему сыну Аникея Якову.

Строгановы развивали на своих землях солеваренные, охотничьи, рыбные, рудные промыслы, земледелие, строительство. Они возводили города, крепости, подавляли восстания местного населения, с помощью дружин присоединяли к своим землям новые территории в Сибири, на Урале.

Смутное время

Незадолго до Смуты был убит Семен Аникеевич. Династию Строгановых возглавила его вторая супруга Евдокия Нестеровна (происходила из боярского рода Лачиновых). От этой четы произошли все известные потомки. Прочие ветви, кроме "окрестьянившихся", прекратили свое существование в XVII в. Женитьба на Лачиновой была выгодна Семену, поскольку она являлась сестрой соликамского воеводы.

В годы Смуты позиции династии Строгановых значительно укрепились. По грамоте Шуйского Никита Григорьевич, Петр и Андрей Семеновичи получили особое звание "именитых людей" за службу Отечеству и предоставление денежных ссуд. Строгановы всегда присутствовали на торжественных обедах Московских патриархов, сидели рядом с боярами. Основным источником дохода для предпринимателей после Смуты оставался соляной промысел. В районе Соли-Камской было развито солеваренное производство.

Кроме предпринимательской деятельности, Строгановы активно участвовали во внешней политике. Они спонсировали ведение Смоленской войны, русско-польской войны 1654 - 67 гг.

Известно, что в конце XVII в. строительство храмового комплекса Троице-Сергиевой лавры осуществлялось при участии представителей династии Строгановых. В Сергиевом Посаде построили арку - продолжение входа в монастырь. После нее возведена церковь Рождества Иоанна Предтечи в стиле "строгановского барокко".

Начало XVIII в.

Династия Строгановых была весьма многочисленной - у детей Аникея было много наследников. Объединением владений, раздробленных между ними, занялся в 80-х гг. XVII в. Григорий Дмитриевич Строганов. Он получил 8 царских грамот. Согласно шести из них, он получал недвижимость и землю в Прикамье. К 1715 году общая площадь земли составила 6 млн 639 тыс. десятин.

Конкуренция

Надо отметить, что соленым промыслом занималась не только династия Строгановых. Кратко остановимся на некоторых их конкурентах.

Так, в 1661 - 62 гг. Соколовы (балахнинские промышленники) взяли на откуп земли для ведения соляного промысла. Но в 1688 г. территории перешли к Шустовым по челобитной, поданной в 1685 г. В документе утверждалось, что соляной промысел на этих землях не велся. Претензию на территорию заявил Григорий Строганов. Он подал челобитную, в которой утверждал, что спорные земли являются его владениями. В результате было проведено межевание и Ленвенские соляные промыслы были переданы ему. При этом посадские люди, выступавшие против межевания, вместе с семьями были высланы в Азов. В 1697 г. Григорий арендует, а спустя 3 года берет в вечное владение Зыряновские усолья.

Судя по имеющимся документам, Григорий обладал большим влиянием. Это подтверждается, в частности, следующим. В 1698 г., по распоряжению князя Дашкова, в приказную избу был посажен местный солепромышленник Ростовщиков. Однако он подал жалобу и при активном содействии Строганова князь был снят с должности воеводы.

Вхождение в дворянство

Во время Северной войны (нач. XVII в.) история династии Строгановых ознаменована рядом значительных событий. Как и прежде, они спонсировали военные действия, предоставив Петру I большие суммы. Кроме того, Строгановыми были основаны металлургические и прочие заводы на Урале.

После войны, в 1722 г., Сергей, Николай и Александр Григорьевичи получили баронские титулы, а звание "именитые люди" с них было снято. С этого времени начинается активная государственная деятельность династии предпринимателей Строгановых. Александр Сергеевич принимал участие в создании проекта нового законодательства в годы царствования Екатерины II. Кроме того, на рубеже XVII - XIX вв. он возглавлял Академию художеств, руководил Публичной библиотекой, являлся членом Госсовета. В 1761 г. он получил титул графа от императора Священной Римской империи.

Павел Александрович состоял в Негласном комитете Александра I, был заместителем (товарищем, как тогда называлась эта должность) министра внутренних дел. Софья Владимировна, его супруга, основала имение Марьино, создала Школу лесных и сельскохозяйственных наук.

От Григория Александровича происходит вторая ветвь династии Строгановых. Основоположник ветви являлся видным дипломатом своего времени. Один из сыновей - Сергей Григорьевич - в 1859 - 60-х гг. являлся московским генерал-губернатором. Александр Григорьевич в 1839 - 41 являлся министром внутренних дел, а в 1849 г. стал членом Государственного совета.

Многие представители династии Строгановых известны интересом к литературе, истории, искусству, археологии. Павел и Григорий Сергеевичи, в частности, собрали внушительные библиотеки, коллекции медалей, картин и пр.

Последний представитель династии Сергей Александрович, являясь морским офицером, активно спонсировал разработку оружия. В 1923 г. он скончался в Ницце.

Раздел и изъятие территорий

В середине XVII в. в истории российского предпринимательства династия Строгановых, кратко говоря, большой роли не сыграла.

В 1749 г. между братьями были разделены Чусовские, Зырянские, Новоусольские и Ленвенские соляные промыслы. Земли же верхнего Прикамья с людьми остались общей семейной собственностью. Александр Сергеевич попытался освоить южно-уральские территории. Он построил Троице-Саткинский завод в 1755 - 1757 гг. Но предприятие оказалось убыточным, поэтому Строганов продал его купцу Лугинину в 1769 г.

Во второй половине XVIII в. большая часть владений Строгановых переходит в руки князей Шаховских, Голицыных, Лазаревых, Всеволжских. Кроме этого, территории, которыми владели предприниматели, сократились почти вдвое в связи с изъятиями казенных земель под строительство заводов.

Александр Сергеевич сначала направлял иски о возврате владений, но в 1790 г. решил отказаться от всяких претензий на них. Он согласился на изъятие территорий, на которых располагались казенные металлургические заводы, селения государственных крестьян. Его сын, Павел, в 1817 г. перед смертью просил у императора Александра I перевести пермское имение в майорат.

В соответствии с императорским указом от 11 августа 1817 г., имение Строгановых должно было переходить от одного лица к другому во владение целиком. Запрещалось его частично или полностью закладывать либо продавать частному лицу либо государству, обременять долгами или иными обязательствами. Если же какие-либо сделки будут совершены в нарушение указа, то они должны были признаваться недействительными, вне зависимости от того, кто и где их заключит. В истории российского предпринимательства династия Строгановых одна из немногих семей, которая пользовалась таким покровительством. Статус майората сохранялся за пермским имением вплоть до 1917 г.

Распад майората

Власти пытались законодательно остановить разрушение пермского имения. Тем не менее, распад продолжался до самого 1917 г. В 1833 г. площадь майората составляла 1 551 625 десятин, а в 1859 - 1 456 576. А вот число мужиков увеличилось с 57 778 до 78 064 человек. Ускорение распада пермского майората было обусловлено отменой крепостных порядков на заводах Урала. По закону всех освобожденных необходимо было наделить землями. В ходе выкупа в строгановских имениях с 1872 по 1886 гг. бывшие крепостные, сельские и промысловые работники получили в общем 700 982 десятин.

Площадь майората в конце 1880-х гг. была примерно такой же, что и в 1858 г. Это связано с тем, что имение было увеличено в 1872 и 1877 гг. за счет присоединения к нему территорий других ветвей династии Строгановых. Так, в 1872 г. в состав майората вошли земли Сергея Григорьевича - около 600 000 десятин с Кыновским заводом. А в 1877 г. Александр Григорьевич продал майорату за 1 млн руб. 150 тыс. десятин с Левенскими промыслами. Соответственно, к 1886 г. площадь имения составил почти 1,5 млн десятин. Сергей Строганов увеличил его, приобретя в 1890 г. Уткинский завод у Демидовых и почти 90 тысяч десятин земли (хотя 24 тысячи десятин графу пришлось отдать населению горнозаводского центра).

В начале 20 столетия продолжается уменьшение площади майората. Оно было связано с размежеванием земли и спорами с соседями. В 1907-17 гг. почти 100 тысяч десятин перешло к мастеровым, бывшим промысловым и дворовым работникам имения Строгановых. В итоге к Октябрьской революции в составе майората находилось 1 464 576,81 десятин.

Переориентирование производства

В начале ХХ столетия отмечался новый виток в истории российского предпринимательства.

Династия Строгановых владела обширными лесными территориями. Незадолго до Первой мировой войны заводы в майорате перестали приносить ожидаемую прибыль и стали закрываться. В результате, Строгановы переориентировались на продажу леса. Дерево сплавляли в Царицын по рекам Волге и Каме. За 1915 г. было отправлено леса на 915 тыс. руб.

Второе место в производстве Строгановых занимал выпуск железа и чугуна. Так, Белимбаевский завод выплавил около 6 млн пудов чугуна, а Уткинский - больше 6,5 млн пудов. Добрянский завод, в свою очередь, выработал из всего этого чугуна почти 9,5 млн пудов железа.

В начале Первой мировой Строгановы заключили с государством соглашение о выпуске артиллерийских снарядов на Добрянском заводе. Для этого из Америки в 1916 г. было привезено необходимое оборудование.

В начале ХХ столетия в майорате еще сохранялись солеварни. В 1908 - 17 гг. они выпускали почти 3,5 млн пудов соли. В 1917 г. в Усолье работало 5 скважин и 7 варниц, в Ленве - 5 скважин и 8 варниц.

Весьма доходным было и мукомольное производство. К 1917 г. в пермском майорате сохранилось 56 рабочих мельниц и 160 станков по производству муки.

Важнейшим открытием периода Первой мировой стали торфяные залежи на территории строгановского поместья.

Бароны Строгановы - почитатели искусства

Сергей Григорьевич - видный представитель династии - при активном участии Растрелли выстроил в Петербурге дворец, в котором выставил коллекцию картин. Позже его сын Александр продолжил традицию. По большому счету, он стал первым российским меценатом.

Александр Строганов - известный вельможа екатерининского периода - совершил путешествие в европейские страны. Там он увлекся коллекционированием книг и картин. Барон вернулся на родину под впечатлением от европейских библиотек. В России первая библиотека была устроена только при Павле I.

Первому графу Строганову удалось собрать большую коллекцию скульптур, картин, книг. Уже в преклонном возрасте он начал сооружение Казанского собора в Санкт-Петербурге. К строительству были привлечены исключительно русские архитекторы и живописцы.

Павел Александрович, сын А. С. Строганова, был очень близок к императорскому дому Александра I. Он отличился в военном деле.

Просветительская деятельность

Строгановы начали активно ее вести в начале XIX века. Самым ярким представителем "нового поколения" стал граф Сергей Григорьевич. Он активно содействовал открытию ремесленных училищ, школ для бедных. В 1825 г. граф на свои деньги основал в Москве школу рисования, знаменитую "Строгановку".

На протяжении длительного времени Сергей Григорьевич стоял у руля Московского университета. Являясь археологом, членом исторического общества, он внес огромный вклад в развитие российской нумизматики. Кроме этого, Строганов активно участвовал в строительстве храма Христа Спасителя. Он также создал Археологическую комиссию и стал ее бессменным председателем.

Заключение

После Октябрьской революции 1917 года последний представитель мужской линии династии Строгановых Сергей Александрович передал ключи от дворца в Санкт-Петербурге наркому просвещения. После этого он перебрался за границу. Часть ценностей, остававшихся в доме, была отдана в Эрмитаж, часть была расхищена. Впоследствии в строгановском дворце находилось много разных учреждений. В 1988 г. сооружение передано Русскому музею. В настоящее время ведется активная реставрация дворца.

Представители женской линии династии Строгановых сегодня проживают за границей. Фамилии у них, разумеется, давно другие. В 1992 года одна из представительниц династии Елена де Люндингаузен основала благотворительный фонд. Все деньги, которые в него поступают, направляются на реставрацию и реконструкцию памятников, в т. ч. архитектурных сооружений, строгановского наследия в Российской Федерации.

Безусловно, Строгановы сделали для государства очень много. Особо хочется подчеркнуть их покровительство искусству, книгам, скульптуре. Предпринимательская деятельность династии принесла в казну огромные суммы, необходимые для реализации внешнеполитических задач, стоявших перед представителями власти.

Род Строгановых происходил из Новгорода великого. Выходцы из поморских крестьян они уже в XV веке активно разрабатывали усолья на территории Русского Севера. За оснащение оружием и провиантом Ермака царь Иван Грозный пожаловал их не только обширными землями, но и городами. Многие из Строгановых интересовались искусством, литературой, историей, археологией, имели богатые библиотеки, коллекции картин, произведения прикладного искусства. Основателем первой библиотеки был Аника Строганов (1497 – 1570). Свои дни Аника Строганов, отличавшийся набожностью и одновременно жестоким характером, кончил в монастыре, приняв постриг. Сыновья щедро помянули отца вкладами в разные монастыри, не только денежными, но и землями, соляными вареницами, дворами, иконами, книгами.

Строгановы, русские купцы и промышленники, крупные землевладельцы (XV – XIX вв.) и государственные деятели начала XX века. Существенный вклад в восстановлении русской государственности Строгановы внесли в годы Смуты начала XVII века. За активную финансовую поддержку правительства Василия Шуйского Строгановы получили звание гостей, и по подсчетам А.А.Введенского, они с марта по июль 1608 года сделали ссуды царю в размере от 5000 до 6000 рублей. Строгановы собрали и вооружили из своих крестьян два отряда ратных людей в помощь правительству и отправили их в Москву в октябре и декабре 1608 года. Кроме того, в 1610 году царь Василий Шуйский указал зваться Строгановым “именитыми людьми” и писаться полным именем – с “вичем”, то есть полным отчеством, как звались князья и бояре.

При сборе К.Минина и Д.Пожарским нижегородского народного ополчения Андрей, Петр и Максим Строгановы внесли 4116 рублей – огромную по тем временам сумму. После же воцарения М.Ф.Романова, писал местный летописец, большинство жертвователей на ополчение: нижегородцы, посадские люди “те свои деньги ис таможенных и ис кабацких доходов взяли назад, а прадеды и деды ево, Григорьевы из... казны закладов в тех деньгах не имывали, и в том прибыли себе не искали”.

С деятельностью основателей династии Строгановых связано строительство великолепных храмов Сольвычегодска. Прославилась также так называемая строгановская школа иконописи. По вкладным книгам Коряжского монастыря запечатлены огромные денежные вклады этого семейства. Строгановы подыскивали причетников для новых церквей. Помогали обзаведением богослужебными книгами и всем необходимым. В 1673 году Г.Д.Строганову был выдан особый царский указ на звание именитого человека, а также переписаны на его имя все жалованные грамоты великих князей и царей России на вотчины, дарованные еще деду и отцу. Владели же они тремя городами, четырьмя острогами, слободой. Шестью селами, 231 деревней и починком, а в них 1844 дворами с населением в 5071 человек3. В указе отмечались большие заслуги Строгановых в трудные для Отечества годы. Так, со времени Смуты и до 1650 года они выплатили государству 423706 рублей, а в период войны с Польшей внесли в казну еще 418056 рублей. Кроме того, в указе подчеркивалось, что как и в былые времена Строгановы содержали на своем коште для обороны Сибири войска.

В XVII веке Строгановы строят в Нижнем Новгороде Гордеевскую церковь, собор Рождества Пресвятой Богородицы. Нижегородский летописец отмечал подобное событие: “В 7200 году стенное письмо в нынешнем Спасо-Преображенском соборе написано... иждивением именитого человека Григория Дмитриевича Строганова”.

С 1703 года Г.Д.Строганов отъезжает из Нижнего Новгорода на постоянное жительство в Москву. Более предметно благотворительная помощь рода Строгановых прослеживается в XIX веке. За период с 1816 по 1830 год имеются архивные сведения по Павлу Александровичу и Софьи Владимировне Строгановым. Сумма их общих доходов колебалась в разное время от 2,1 до 6 млн. рублей, а благотворительная помощь и вклады на призрение (по подсчетам автора) составляли от расходов от 1,8 до 6,4%. На что же шли благотворительные взносы? У Павла Александровича – это пенсии “бедным людям” за содержание воспитанников в учебных заведениях, “разные богоугодные пожертвования”, единовременные пособия и другое. У Софьи Владимировной (уроженки княгини Голицыной) – это пенсии разным лицам, пожертвования в Патриотическое женское общество, раздача бедным подаяний (1817), дворовому Алексею Пономареву “на погребение матери по бедности” (1821), на содержание горнозаводской школы и больницы (1824), пенсии и другое.

Многие представители династии Строгановых занимались активной общественной деятельностью. Так, в 1862 году Татьяна Дмитриевна Строганова возглавляла Санкт- Петербургский Совет Императорского Человеколюбивого общества7, а графиня Н.И.Строганова заведовала Санкт-Петербургским домом призрения для бедных имени императрицы Александры Феодоровны. В отчете о приходе и расходе денег за 1866 год “на оказание помощи бедным” за 1 квартал петербургской части города Санкт-Петербурга значится: Приход – 745 рублей, расход – 738 рублей. Из них: квартирные раздачи – 360 рублей, единовременная помощь деньгами – 68 рублей, “на Рождество” – 59 рублей, “на хлеб дано одной старушке” – 1 рубль, в “патриотическую школу девочек” – 2 рубля. Итого роздано 490 рублей, что составляло от расходов первого квартала 66,3%.

В отчете за второй квартал имеется запись, что на попечении Строгановых имелось 78 бедных семейств, из которых 15-ти семьям плата за квартиру составила по 26 рублей 50 копеек в месяц, что составляло 318 рублей. Кроме того, шести семьям квартиры оплачивались полностью и в течение года, как следует из отчета, роздано помощи бедным на 233 рубля.

К началу первой мировой войны был организован перевязочный пункт графа А.С. Строганова. Обычные железнодорожные вагоны перестраивались в санитарные, определялась оплата “классным и нижним чинам” санитарных поездов в общей сумме 11 тысяч рублей. А ежемесячные расходы должны были составить “при полном действии организации” около 4 тысяч рублей10. Из пояснительной записки к балансу и своду расходов главы конторы графа А.С.Строганова за 1905 – 1914 годы можно увидеть, что общая сумма выплат по этой конторе составила 8,1 миллиона рублей. Из них на пенсии и пособия затрачено 210178 рублей и на “покупку крейсера “Русь” – 1677115 рублей. Итого 1,8 миллиона рублей. К общим расходам за 10 лет это составило, по подсчетам авторов, 23,1%.

В период военных действий санитарный отряд А.С.Строганова снабжал Всероссийский союз городов и его комитет Северного фронта фасолью, крупчаткой, луком, клюквой, ядрицами крупп. В феврале 1916 года из строгановской конторы отпускались деньги на погребение рядового Броницкого полка Андрея Санникова (210 рублей), на продукты 19-му армейскому корпусу 459 рублей 23 копеек, на хлеб, молоко, бензин13. За 1916 год контора